Когда наступит прошлый год [litres] - Филип Дик

— «Городской глашатай», — с детской радостью воскликнул Вирджил Эккерман. — Моя любимая программа!

— У меня есть основания полагать, что я сумею ее раздобыть, — продолжала Кэти. — Конечно, пока я не заплачу, могут появиться какие-либо препятствия. Чтобы решить последние формальности, я должна лететь в Бостон. Запись находится там. Ее владелица — довольно вредная старуха по имени Эдит Б. Скраггс. Эта дама сообщила мне в письме, что запись сделана на «Фонокорде» фирмы «Паккард-Белл».

— Кэти, — сказал Вирджил. — Бог свидетель, если ты действительно достанешь подлинную запись голоса Александра Вулкотта, то получишь повышение. Миссис Свитсент, дорогая, я люблю вас за то, что вы для меня делаете. Какая радиостанция передавала программу Уолкотта — WMAL или WJSV? Выясни это для меня, хорошо? Просмотри экземпляры «Вашингтон пост» за тридцать пятый год. Кстати, я кое о чем вспомнил — о той статье в «Американ уикли» про Саргассово море. Думаю, в Ваш-тридцать пять этого издания не будет, поскольку, когда я был мальчиком, мои родители не покупали газет Херста[13]. Я увидел этот журнал только…

— Одну минуту, мистер Эккерман, — прервала его Кэти, поднимая руку.

— Да?.. — Вирджил выжидающе наклонил голову.

— Я могла бы поехать в Шайенн и вернуться к Эрику?

— Но… — проблеял босс, разводя руками. — Ведь ты мне нужна!

— На какое-то время, — добавила Кэти.

«Возможно, этого хватит, и больше от меня ничего не потребуется», — подумала она.

— Вы позволили уйти Эрику, хотя он поддерживал вашу жизнь. Он намного важнее, чем я.

— Но Молинари нужен именно он, а не ты. Генсек не строит себе никакую страну детства, прошлое его вообще не интересует. Он полностью поглощен будущим, словно мальчишка. — Вирджил потрясенно смотрел на нее. — Я не могу без тебя обойтись, Кэти. В уходе Эрика тоже нет ничего хорошего, но с ним у нас договор. В случае каких-либо проблем я могу в любой момент за ним послать. Я вынужден был позволить ему уйти, это была моя патриотическая обязанность в военное время. Хотя, честно говоря, мне этого не хотелось. Без Эрика чертовски страшно. Но хоть ты со мной так не поступай. — В его голосе появились плачущие нотки. — Нет, этого я не вынесу. Когда мы были в Ваш-тридцать пять, Эрик клялся, что ты не захочешь ехать с ним.

Он умоляюще посмотрел на родственника.

— Джонас, убеди ее остаться.

Тот задумчиво потер подбородок.

— Кэти, ведь ты не любишь Эрика. Я разговаривал с тобой и с ним. Вы оба рассказывали о ваших семейных проблемах. Вы стараетесь держаться друг от друга как можно дальше, чтобы не совершить какого-нибудь явного преступления… Ничего не понимаю.

— Я тоже так думала, когда Эрик был со мной, но ошибалась, — сказала Кэти. — Теперь я знаю лучше и уверена, что он чувствует то же самое.

— Уверена? — рявкнул Джонас. — Тогда позвони ему. — Он показал на видеофон, стоявший на столе Вирджила. — Увидишь, что он скажет. Я лично считаю, что расставание вам только на пользу, и не сомневаюсь, что Эрик об этом тоже знает.

— Я могу идти? — спросила Кэти. — Мне хотелось бы вернуться в свой кабинет.

Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и перепугалась. Ее измученное, зависимое от наркотика тело металось в поисках облегчения, управляя ее поступками и вынуждая отправиться следом за Эриком в Шайенн — независимо от того, что говорили Эккерманы. Она не могла сдержаться и даже в своем теперешнем состоянии отчетливо видела будущее. От йот-йот-180 ей никуда не деться. Лилистарцы были правы. Ей придется вернуться к ним, пойти по адресу, указанному на визитке Корнинга.

«Господи, — подумала она. — Если бы только я могла открыть все Вирджилу. Я просто должна кому-то об этом рассказать».

Тут ей пришло в голову вот что: «Расскажу Эрику. Он врач и сможет мне помочь. Именно за этим я и поеду в Шайенн, а вовсе не для них».

— Могу я попросить тебя об одной вещи? — спросил Джонас Эккерман. — Кэти, ради бога, послушай.

Он снова сжал ее руку.

— Слушаю, — раздраженно ответила она. — Только отпусти меня. — Женщина вырвала руку и отодвинулась от него. — Терпеть не могу, когда ко мне так относятся.

Кэти гневно посмотрела на внучатого племянника босса.

Джонас сказал, тщательно взвешивая каждое слово:

— Мы разрешим тебе поехать к мужу в Шайенн, если ты обещаешь подождать еще сутки.

— Зачем? — Она ничего не понимала.

— Чтобы прошел первый шок после расставания, — объяснил Джонас. — Надеюсь, через сутки у тебя в голове прояснится настолько, что ты откажешься от своих намерений. А пока… — Он посмотрел на Вирджила, который кивнул в знак согласия. — Я буду с тобой. Весь день и всю ночь, если потребуется.

— Даже думать не смей! — возмущенно ответила она. — Я не стану…

— Я знаю, что с тобой творится что-то неладное, — мягко сказал Джонас. — Это видно даже с первого взгляда. Не думаю, что стоит оставлять тебя одну. Я берусь проследить, чтобы с тобой ничего не случилось.

Он тихо добавил:

— Мы слишком тебя ценим и не можем позволить совершить необратимый поступок. — Он снова сжал ее руку, на этот раз болезненно и решительно. — Давай-ка спустимся в твой кабинет. Займешься работой, и тебе сразу станет лучше, а я буду сидеть тихо как мышь, ни во что не вмешиваясь. Вечером полетим в Лос-Анджелес, на ужин в «Спинглер». Я знаю, что ты любишь морепродукты.

Он повел ее к двери кабинета.

«Я сбегу от тебя, — подумала Кэти. — Ты не настолько умен, Джонас. Еще сегодня, может быть вечером, я отвяжусь от тебя и поеду в Шайенн, — размышляла она, снова ощущая пугающую тошноту. — Вернее, потеряю тебя, брошу, оторвусь в лабиринте ночной жизни Тихуаны, где случается всякое — страшное, чудесное и прекрасное. С этим городом тебе не совладать. Я сама едва с ним справляюсь, хотя вполне неплохо знаю. В ночной Тихуане я провела немалую часть жизни, и вот чем все закончилось. Я хотела найти в жизни нечто чистое и загадочное, а вместо этого связалась с чужаками, которые ненавидят людей, стремятся к господству над ними. Наши союзники. Теперь мне ясно, что мы должны с ними сражаться. Если в Шайенне мне удастся встретиться с Молинари один на один, а такое не исключено, то я скажу ему, что мы выбрали себе неподходящего союзника и такого же врага».

— Мистер Эккерман, — сказала она, быстро повернувшись к Вирджилу. — Я должна ехать в Шайенн, чтобы кое-что сказать Генеральному секретарю. Это касается нас всех и имеет отношение к войне.

— Скажи мне, а я ему передам, — сухо ответил Вирджил. — Так у тебя будет больше шансов, поскольку сама ты никогда не сможешь с ним встретиться. Ты ведь не одна из его девочек или двоюродных сестер.